мониторинг тематизма дезинформация/disinformation
«Пропагандисты могли бы менять нарратив хоть каждый день, но они прекрасно понимают, что за последствия будут отвечать сами», – рассказал в интервью Русской службе Радио LRT медиаэксперт и директор Baltic Internet Policy Initiative Михаил Дорошевич.
На этой неделе после массированного обстрела территории Украины российскими ракетами мир облетела новость о взрывах в польской деревне Пшеводув, в результате чего погибли два человека.
Пшеводув находится буквально в 10 км от украинской границы. Предварительное следствие показало, что это были ракеты именно украинских ПВО, выпущенные украинскими военными, чтобы сбить российскую ракету, а, значит, взрыв в Польше – это несчастный случай, а не преднамеренная атака.
Российская пропаганда максимально замалчивает это происшествие, так же, как и белорусские государственные СМИ. Ни один телеканал за неделю даже не упомянул о выводе российских войск из Херсона, люди в Беларуси могут думать, что российские войска до сих пор удерживают украинский областной центр.
Сам факт замалчивания ключевых моментов государственной пропагандой России и Беларуси – хороший знак, это значит, что сотрудники СМИ понимают неизбежность происходящего и начинают задумываться, а может, даже и бояться.
— Давайте начнем с падения ракеты в польской деревне. Почему в российских СМИ практически не комментируют это происшествие, ведь в нарративе российской пропаганды это отличная новость для ликования?
— Мы не знаем степени готовности российских пропагандистов к таким ситуациям, не знаем, есть ли у них методичка, но будем считать, что какие-то рекомендации действуют в каждой конкретной проблеме; наверное, в данной ситуации была рекомендация никак не комментировать происшедшее.
— Как относиться к сдержанным реакциям в белорусских государственных СМИ?
— Думаю, здесь нет никаких четких рекомендаций к действию. Соответственно, это должна быть инициатива конкретных людей, которые должны быть готовы к ответственности. Ситуация сейчас развивается так, что надо быть готовым к ответственности за ответственность. Зачастую бюрократы в таких условиях неопределенности склонны не брать на себя ответственность и проявлять инициативу, если нет четких рекомендаций, что делать. Лучше ничего не делать.
— Получается, что пропагандисты находятся в более сложной ситуации, чем независимые журналисты.
— В данном случае соглашусь с вами, потому что весь смысл независимых медиа в том, что они могут высказать свою точку зрения, невзирая на позицию власти, так как независимые СМИ основываются на фактах. В случае с государственной пропагандой все очень жестко регламентировано.
Сейчас государственная пропаганда активно взращивает ностальгию по Советскому Союзу. Следует помнить, что в Советском Союзе инициатива не приветствовалась, любые действия были регламентированы. Если воспользоваться IT-терминологией, то пропагандисты действуют по заданному алгоритму, и если случается сбой в операции, то требуется дополнительный искусственный интеллект, чтобы подстроить или настроить этот алгоритм.
— Как вы считаете, есть ли такой алгоритм действий на случай похожих происшествий в Европе?
— Сейчас очень тревожная и сложная ситуация, и она случилась не в 2022 году. Я считаю, что необходимо помнить о том, что российская агрессия против стран-соседей началась еще в 2008 году (8 августа 2008 года Россия вторглась в Грузию), и давайте не будем забывать про февраль 2014 года (аннексия Крыма Россией). Если говорить про независимые СМИ, то им не нужно гнаться за спекулятивной новостью. Говоря о текущих событиях на территории Польши, все ждут конкретных ответов властей, итогов расследования.
— Невозможно не вспомнить и про освобождение Херсона. Беларусы, которые получают информацию из телевизора, наверное, до сих пор думают, что он находится под оккупацией. Почему белорусские пропагандисты не использовали российскую легенду про спланированное отступление, а просто полностью проигнорировали эту новость?
— Сейчас слишком много неопределенности. Даже учитывая забывчивость аудитории к недавним событиям, нельзя менять позицию и риторику ежедневно. Доверие к государственным медиа достаточно низкие, и это, кстати, сказывается и на негосударственных медиа. То, что государственные медиа следуют инструкциям, записанным в «методичках», распространяя недостоверную информацию, оказывает влияние на все медиапространство, что приводит к падению доверия и к негосударственным медиа.
— Существует мнение, что после протестов 2020 года в крупных белорусских государственных СМИ есть представители России, которые мягко мониторят выпускаемую информацию, а иногда и прямо влияют на контекст. Насколько это правдиво?
— Вы знаете, к сожалению, это выглядит крайне правдиво. Я не думаю, что это какой-то определенный человек, – например, заместитель по идеологии или представитель «министерства пропаганды», – но в целом эта история выглядит очень реальной. Не думаю, что белорусским государственным журналистам нужно согласовывать каждый свой шаг с «куратором» или «координатором», но их координируют, чтобы они двигались параллельными с российскими государственными медиа курсами, – необязательно, чтобы этот курс был единым.
К сожалению, проблема белорусского правительства, аппарата управления, созданного за десятки последних лет, заключается в том, что этот аппарат не прозрачен, а информация, которую мы получаем, довольно дозирована. Все это сказывается на том, что ту информацию, которую мы получаем, невозможно проанализировать, чтобы понять действия власти. Действия властей могут быть разные, и если у них нет задачи информировать о своей деятельности граждан, то получается, что мы можем только теряться в догадках, координируют они свою деятельность с российскими пропагандистами или нет. Это, к сожалению, может быть только предположение, потому что, как я уже говорил ранее, процесс управления не прозрачен.
