Отсутствие политической воли мешает развитию электронного правительства в Беларуси

Предположения о неосведомленности белорусских граждан об электронном правительстве подтверждают и эксперты. Руководитель исследовательской инициативы e-Belarus.org Михаил Дорошевич говорит, что большинство граждан просто не подозревают о существовании сервисов, которые они могут получить в электронном виде.

Его коллега Марина Соколова, член общественно-экспертного совета по развитию электронного бизнеса (Е-делегация), с сожалением отмечает путаницу в терминологии, которая наблюдается не только у рядовых граждан, но и у самих чиновников. В частности, не всегда верно разграничиваются понятия “электронной услуги” и “электронной процедуры”. В результате на Едином портале государственных электронных услуг на самом деле перечислены административные процедуры.

И эта путаница стратегически очень серьезна, говорит эксперт, потому что свидетельствует об общей неосведомленности не только граждан, но и госслужащих, и законодателей. Конечно, это серьезно сдерживает развитие e-government.

Но основной сдерживающий фактор – отсутствие единой концепции развития электронного правительства в Беларуси. Нет и соответствующей правовой базы. За прошедшие несколько лет вышло много нормативных актов, которые так или иначе касаются внедрения электронных услуг, но все они из разных сфер.

“По факту у нас создана хорошая инфраструктура, – отмечает Марина Соколова. – Это Общегосударственная автоматизированная информационная система (ОАИС), системы документооборота в ведомствах, доступы к внутриведомственным базам данных, кадастр, регистр населения. Все, что касается потребностей госорганов, есть. Но сделано очень мало для удовлетворения реальных потребностей граждан”.

Более подробно об информационном взаимодействии госорганов и организаций рассказал директор Национального центра электронных услуг (НЦЭУ) Андрей Ильин. Так, сегодня уже эксплуатируется система защищенной электронной почты госорганов и организаций Mailgov (через нее проходит до 300 тысяч документов в месяц), система межведомственного электронного документооборота государственных органов (до 30 тысяч документов в месяц) и единая информационная система контроля за выполнением поручений президента Республики Беларусь. Переход на электронный документооборот должен завершиться в 2015 году. К ОАИС же пока подключено только 10 информационных ресурсов 8 госорганов.

По мнению Марины Соколовой, проблема в том, что за внедрение услуг электронного правительства отвечает департамент информатизации Минсвязи — т.е. технические специалисты: “И они делают то, что понимают — регистры, базы данных, программы и т.д. Они делают это хорошо. Но дело в том, что это вопрос не технический — это вопрос административной политики. <…> Эти сервисы должны учитывать и сложившуюся бюрократическую культуру определенного ведомства. Есть оптимальное решение с точки зрения создателя ПО, но оно не может быть хорошо для всех. Заказчиком должен быть конкретный госслужащий, ему должно быть удобно предоставлять услугу населению. Он должен оценить, те ли процедуры автоматизированы, правильно ли они автоматизированы”.

То есть для успешной реализации проекта электронного правительства существующая иерархия должна повернуться на 180 градусов: технические специалисты должны быть исполнителями, а не заказчиками. И инструменты, которыми будут пользоваться госслужащие, должны быть удобны и понятны для самих служащих.

Михаил Дорошевич приводит пример Молдовы, которая стала одним из лидеров в регионе в развитии электронного правительства благодаря наличию политической воли и серьезного финансирования. Программы развития e-government разрабатывает специальный центр, и его решения являются обязательными для всех госорганов. В такой ситуации госслужащие считают новые функции обузой и в результате становятся препятствием для развития сервисов.

Эксперты отмечают, что в Беларуси многие министерства и ведомства проявляют интерес и пытаются создавать элементы электронного правительства, но общего стратегического видения нет, потому что нет политической воли. “Министры, руководители департаментов — это бюрократы, у которых есть множество поручений и сроки на их выполнение, – поясняет Марина Соколова. – И как бы они ни хотели, у них недостаточно ресурсов (в том числе и временных) и они не могут принимать концептуальные, стратегические решения, если задача не конкретизирована вышестоящими органами. Такова суть бюрократии в любой стране”.

Подводные камни

Сегодня в Беларуси около 5 миллионов интернет-пользователей в возрасте от 15 до 74 лет. Это значит, что почти половина населения не имеет доступа к Сети. Но с развитием электронных сервисов даже те, кто сегодня не считает нужным иметь выход в интернет, почувствуют в нем потребность. А значит, цифровой разрыв нужно начинать сокращать уже сейчас. В соседних странах есть положительный опыт организации общественных точек доступа в сельских библиотеках и школах.

Андрей Ильин, НЦЭУ

Еще один важный для граждан вопрос связан с платой за электронные услуги и ее законодательным регулированием. Марина Соколова приводит пример услуги национального регистра населения: “Один раз в год вы можете бесплатно запросить информацию о том, кто интересовался вашими персональными данными. За дополнительные запросы нужно будет платить. Казалось бы, ничего страшного. Приведу аналогию: вы сидите дома, в вашу дверь стучат, спрашивают вашу фамилию или интересуются, где у вас стоит диванчик. И вы только один раз в год можете спросить у этих людей, кто они и откуда. В остальное время человек заходит и смотрит, где у вас диванчик, а вы должны заплатить, чтобы узнать его имя. <…> Плюс нужно учитывать стоимость интернет-доступа — за него граждане уже платят”.

Третий важный вопрос, на котором акцентируют внимание эксперты, — это защита персональных данных, которые нужны госорганам для оказания электронных услуг: “У нас нет специального закона, который защищает персональные данные, подвергающиеся автоматической обработке, — комментирует Марина Соколова. — В Законе “Об информации, информатизации и защите информации” нет качественного определения персональных данных. <…> Эти данные должны защищаться юридически, а не только технически. Техническая защита обеспечивает защиту от воров. Но большое число людей имеет авторизованный доступ к этим данным, ими обмениваются ведомства”.

Михаил Дорошевич приводит пример: “В Эстонии был случай, когда женщина попросила знакомую, работающую в полиции, узнать через базу данных информацию о своем бывшем муже. Естественно, запрос был зафиксирован, и мужчина был немедленно автоматически проинформирован о нем. Полицейского уволили”.

Как рассказала менеджер проектов Эстонского Демо Центра ИКТ (Estonian ICT Demo Center) Анна Пипераль, в Эстонии четко прописаны правила использования информации, содержащейся в электронных базах данных и регистрах. Ведомства могут обмениваться информацией из своих баз, избавляя граждан от необходимости предоставлять данные дважды.

“При этом никто в госаппарате не владеет полным файлом обо мне. Все используют ID-карту или mobile-ID для входа и доступа к приватным данным соответственно ролям в обществе и оставляют свой “виртуальный след”. Так можно на любом этапе видеть, кто и как использовал информацию, и любое нарушение легко доказать. Граждане имеют доступ ко всей своей информации в любом регистре и могут получить 99% госуслуг онлайн через единый портал. Плата за большинство из них не взимается. Иногда есть госпошлина, например, если учреждаешь фирму онлайн. Но базовые вещи, инфозапросы бесплатны, как и ходатайства“, – рассказывает специалист.

Есть ли идеальная модель?

За последние годы Беларусь несколько раз меняла ориентиры в выборе модели электронного правительства. Наиболее активно обсуждалась возможность переноса опыта Эстонии, затем Южной Кореи. В июле этого года в Минске прошел круглый стол, участники которого могли познакомиться с опытом Грузии.

Михаил Дорошевич открыто говорит, что ему “не нравится многое в моделях, работающих и в Эстонии, и в Молдове, и в Сингапуре, и в Южной Корее. Но во всех этих странах многое сделано хорошо. Когда есть политическая воля и стратегическое видение, нужно анализировать лучшие мировые практики и выбирать то, что подходит нашей стране. Не стоит слепо следовать за опытом лишь одной страны, как бы замечателен он ни был”.

Марина Соколова отмечает, что агентство Accenture уже давно отказалось от составления рейтингов электронного правительства и критиковало рейтинги ООН, потому что в каждой стране свои задачи, свои стратегии и ориентиры — и сравнивать это не имеет смысла. “Здесь важно, чтобы у нас была своя стратегия. И лучшие практики из разных стран нужно адаптировать под наши потребности“, — говорит эксперт.

При этом оба собеседника приводят данные из исследований Всемирного банка и работ британского исследователя Ричарда Хикса, которые говорят о том, что более 50% проектов в сфере электронного правительства в мире были неудачными.

“Проблема неудачности связана с тем, что эти проекты дорогостоящие во всех аспектах, — отмечает Михаил Дорошевич. — У нашей страны, как и у любой другой, ограничены ресурсы. При выборе лучших практик нужно анализировать не только внешние элементы, но и всю инфраструктуру, которая за этим стоит. В частности, нужно изучать удовлетворенность граждан оказываемыми услугами”.

В своем заключении Анна Пипераль практически повторяет все сказанное белорусскими экспертами: “Безопасная идентификация личности и законодательная база, регулирующая, контролирующая и мотивирующая, – основа информационного общества любой страны. Пока политики не решат эту проблему, изменений не будет. Частный сектор может взять инициативу по разработке решений и развитию сетей, обучению, но без закона о цифровой подписи, законов о приватной и открытой информации, без органов по контролю за данными и ID-картами переход будет невозможен”.

В свою очередь директор НЦЭУ уверен, что уже через один–два года белорусы смогут получить большой спектр электронных госуслуг.

Автор: Катерина Сипакова

Источник:

https://42.tut.by/366732